Короли, принцы и всякие придворные будут из кожи вон лезть, стараясь как можно
лучше устроить эти пышные празднества и прекрасно при этом сознавая, что ведь
праздники дают вовсе не для того, чтобы развлечься самим, а единственно из
желания ублажить гордость своих подданных".
Снова, в который раз, остаюсь верным своим планам без блюда своего эпилога,
упрямо отказываясь отправиться в Китай или предпринять какое бы то ни было
путешествие на какой бы то ни было Ближний или Дальний Восток. Два места,
которые мне не хочется переставать видеть всякий раз, когда я возвращаюсь в
Нью-Йорк - что с математической регулярностью случается раз в год - это
неизменно вход в парижское метро, навязчивое олицетворение всей духовной пищи
Новой Эры - Маркса, Фрейда, Гитлера, Пруста, Пикассо, Эйнштейна, Макса Планка,
Галы, Дали, и это все, все, все; другим таким местом стал для меня совершенно
ничем не примечательный Перпиньянский вокзал, где - по причинам, которые мне
еще не до конца понятны,- мозг и душа Дали нашли для себя возвышеннейшую пищу
для размышлений. Именно эти самые мысли, навеянные Перпиньянским вокзалом,
породили строки:
В поисках "кванта действия"
Живопись, живокисть, живописать...
В поисках "кванта действия"
Сколько же жизни он живонапишет
Живопись, живокисть, живописать.
Мне необходимо было найти в живописи этот самый "квант действия",
который управляет нынче микрофизическими структурами материи, и найти это можно
было, только призвав на помощь мою способность провоцировать - а ведь я, как
известно, непревзойденный провокатор - всевозможные случайные происшествия,
которые могли ускользнуть от эстетического и даже анимистического контроля,
дабы. иметь возможность сообщаться с космосом... живопись, живокисть,
живописать... космопись, космокисть, космописать. Я начал с помоек, нечистот,
сточных вод... живопись, живокисть, живописать... Сточнопись, сточнокисть,
сточнописать... Я выразил грязь дна и ненасытную суть осьминогов морских
глубин. С живыми осьминогами я был по-осьминожьи ненасытен. Изображал я и
морских ежей, все время впрыскивая им адреналин, дабы сделать болев судорожной
их мучительную агонию, и при этом норовя воткнуть между пятью зубами этого
аристотелевского рта трубку, на покрытый парафином поверхности которой могли бы
запечатлеться их малейшие вибрации. Я извлекал пользу из падающего с неба во
время грозы дождя из маленьких жаб, дабы они сами, вспарывая себе животы,
запечатлевали лягушачьи кружева донкихотовского одеянья. Я перемешивал
обнаженных женщин с изображениями пропитанных влагой тел, превращенных в
ожившее тряпье, прибавляя ко всему этому свежеоскопленных боровов и мотоциклы с
невыключенными двигателями и бросая все это в помойные мешки, предназначенные
для всевозможных отбросов. Я заставлял взрывать живых лебедей, начиненных
гранатою, дабы зафиксировать стробоскопически в мельчайших подробностях, как
будут разрываться внутренности их почти еще живой физиологии.